С этими словами он укрылся одеялом и отвернулся к стене.
Подъём был, как и обещал Джим, утром. С ранних часов все трое готовились к поездке. Пока Барт собирал вещи, Норвуд вручил Нику деньги, и они отправились в город, заходя чуть ли не в каждый дом. Таверну Ларса оставили «на десерт». Уже ближе к полудню они освободились и направились прямиком в «Дубки». Ларс стоял возле таверны, окруженный десятком нетрезвых людей, и с кем-то увлеченно спорил. На появление Ника он отреагировал очень бурно:
– О, опять ты? Парниша, июнь к концу уже подходит, а выплатить все обязался ещё весной. Непорядок… – мужчина под весёлый гул толпы подошёл к Нику и, оскалив свои неровные жёлтые зубы, спросил: – Как мы будем решать этот вопрос?
– Сколько я должен?
– Память-то девичья! Четыре сотни, вместе со вчерашним.
Парень отсчитал купюры и протянул их Ларсу. Тот лишь глупо моргал, открыв рот. Зато в душе Джима зарождалось настоящее веселье от того, что этот медведь выглядит так, будто Ник ему свой дом дарит.
– Это что же? Как же? Откуда! Кого ограбил? – мужчина с ужасом посмотрел на Волгана.
– Тебе какая разница? – парень думал было не привлекать много внимания, но потом решил посмеяться напоследок. – Торговец какой-то мимо Лостима проезжал, я хотел по-хорошему деньги отобрать, а он ни в какую! – толпа умолкла и стала напряженно слушать. – Ну и я нож в горло ему воткнул. А у него, представляешь, почти две тысячи в карманах было! Будешь брать-то или нет?
Ник сунул деньги в руки Ларса и, улыбаясь, пошёл к дому: личные приготовления никто не отменял. Джим вызвался помочь «если что» и пошёл с ним. При свете дня покосившийся домик выглядел убого: крыша пошла трещинами, что приводило к потопу во время дождя; срубовые стены, некогда бывшие надёжной защитой от любых ветров и холодов, теперь во многих местах прогнили. Этот домишко больше напоминал старый заброшенный амбар, чем жилой дом. Джим и предположить не мог, что все настолько плохо. А Ник тем временем думал, как сообщить родителям о своём намерении уехать на год. Тяжёлая дверь со скрипом поддалась, и парни вошли в дом. Дома был только отец, похрапывающий на лавке. Волган решил не будить лихо, пока оно тихо, и осторожно ступая на определённые доски, чтобы не скрипели, направился к своему углу. Норвуд осмотрелся. Внутри было только необходимое: несколько лавок, массивный стол, который явно разменял десяток седьмой, пара стульев и нары. Но, правда, многие вещи разглядеть не удалось, они были в тёмных углах, в которые не проникал свет из маленьких окошек. У Джима возникло непреодолимое желание поскорее покинуть это помещение. На его счастье, Ник уже сложил свои скромные пожитки в седельную сумку и направился к двери.
– Что теперь? – шепотом спросил Норвуд и посмотрел на парня пытливым взглядом.
– Теперь мы идём к Харли, – они быстро вышли, но, к их огромнейшему сожалению, дверь закрылась с громким стуком прямо за их спинами. – Чудесно! Надеюсь, он не проснулся.
Харли оказался поджарым вороно-пегим конем. Джим лишь удивленно вытаращил глаза.
– У тебя есть лошадь?!
– Ну, как видишь, – Ник усмехнулся, заседлав коня и прицепив седельную сумку, он сказал: – Я взял его пять лет назад ещё жеребенком…
Тут в конюшню, в которой сейчас из лошадей находился только Харли, ворвался отец. В его голубых глазах плескалась злоба.
– Куда намылился?
– Тебе-то какое дело? Долги все твои я выплатил, совесть моя чиста, могу ехать, куда захочу.
– Вот значит как? Выплатил! – он сорвался на крик: – С чего ты выплатил-то? Этот щегол денег дал? А ты ему что? Позоришься сам, так и семью позоришь!
– Единственный, кто позорит нашу семью, это ты.
– Ах, вот как заговорил, неблагодарная сволочь?
Джим, молчавший все это время, не выдержал:
– С чего вы взяли, что он позорился? Я заплатил ему за работу. Теперь удерживать его вы не имеете права, он должен отработать эти деньги, – было видно, как ему тяжело просто не высказать мужчине все, что он о нем думает. – На мой взгляд, вопрос исчерпан. До свидания. Хотя нет, прощайте.
Они скользнули на улицу мимо ошеломленного отца Ника и направились в неизвестную для Джима сторону. Немного попетляв по городу, они добрались до небольшого аккуратного домика. Волган постучался, дверь ему открыл крепкий рыжеватый парень с болотистыми глазами. За его спиной появилась Элина. Она бросилась Нику на шею, сжимая его в крепких объятиях. Джим тактично удалился, чтобы те смогли спокойно поговорить.
– Никки, я слышала, тебя отец выгнал, прости, – тут она увидела Харли, – а ты куда?
– Элина, послушай меня внимательно, – Ник взял ее за руки, – я уезжаю на год. Мне нужно проводить одного человека в Барвиль. Не волнуйся, я обязательно вернусь.
Волган оставил Элине оставшиеся деньги, а это было чуть больше тысячи – огромная для них сумма. Девушка долго обнимала его, давя в себе горькие слёзы. Потом она, будто очнувшись, сняла цепочку со своей тонкой шеи и надела ее на брата.
– Это на удачу, – тихо сказала она. Подвеска, небольшой серебряный четырехлистный клевер, блестела на солнце.
Ник пожал Питу руку, рыжеватый парень был именно им, тот заверил, что Лори останется у них. Покидали двор в самом печальном расположении духа. Парень бережно спрятал клевер под рубаху и ещё долго не отнимал руки от груди.
Последние приготовления были завершены уже к трём часам дня. Вопреки ожиданию Ника, было решено выдвигаться прямо сейчас. Джим не хотел медлить ни минуты. Его серый жеребец Сивый и рыжая лошадь Барта Раста были в полной готовности: за время отсутствия молодых людей мужчина успел подготовиться к дороге. Сев на коня, Ник в последний раз окинул взглядом такой родной Лостим. Он легонько похлопал Харли по мускулистой шее, и путники тронулись в путь. Так, в четвёртом часу дня, их маленький отряд покинул город.
Первая неудача
Как только путники покинули город, Ник расписал им маршрут, обращаясь преимущественно к Джиму:
– Видишь, река уходит прямо к горизонту? Будем идти по течению, а потом, когда она свернет вправо, перейдем на другой берег. Там был мост, не знаю, остался он или нет. После изгиба из этой реки выходит другая, Вирна. Пройдем немного рядом с ней. Она затем уходит в лес, а нам этот лес огибать. Поэтому о воде можешь пока не беспокоиться.
После этого молчали до вечера. Барт был ужасно зол из-за их проводника, Нику было не до разговоров: все его мысли возвращались к дому и к матери, с которой он так и не попрощался. Джима вскоре стала угнетать тишина и мерный стук копыт, но найти тем для разговора он не мог.
Канька, извиваясь, уходила к горизонту, сочная зелёная трава в некоторых местах была такой высокой, что доходила лошадям до брюха. Кругом не было ни единого дерева, ни единого холма, лишь ровная степь с яркими полевыми цветами. Однообразность пейзажа и медленное продвижение вперёд утомили не только Джима, но и Ника. Когда на горизонте появилась небольшая роща, Волган повернулся к Джиму:
– Давай, кто быстрее до рощи? – Норвуд рассмеялся и пустил лошадь намётом. Ник помчался следом. И только недоумевающий Барт ехал так же медленно и смотрел вслед быстро удаляющимся силуэтам. Немного подумав, он пустил Расту лёгкой рысью, даже не стремясь догнать ребят.
Ветер свистел в ушах, бил по лицу, слезились глаза, но никто и не думал замедлить ход. Сердца молодых людей захватил азарт, каждый хотел победить. Скакали долго, лошади уже вспотели и устали, но все равно рвались вперёд. К «финишу» быстрее прискакал Ник. Он резво спрыгнул на землю и, поглаживая своего коня, с улыбкой подошёл к Норвуду. У того от быстрой скачки растрепались волосы, и теперь он больше напоминал чучело.
– Ужас, Джим, на кого ты похож? – парень никак не мог успокоиться и теперь уже смеялся в голос. – Ещё и обогнать нас не смог, ты же первый рванул.
– Зато мой намного выносливей твоего, – с некоторым торжеством сказал Джим, поглядывая на тяжело дышащего Харли и спокойно стоящего рядом Сивого.
– Да, поэтому ему нужен отдых: остаемся тут на ночь, – отрезал Ник. – А где твой чудовищный слуга?
Оба оглянулись назад. Вдалеке, в лучах закатного солнца, медленно ехал всадник.
– Красиво! Хоть картину пиши, – усмехнулся Волган. Джим лишь хмыкнул, достал из сумки деревянный гребень и пошёл к берегу. – Эй, ты куда?
– Не хочу быть чучелом. А ты костёр хотя бы разведи.
Когда уже спустились сумерки, Барт присоединился к парням, сидящим у огня. Ник уже успел напоить коней, собрать хворост и развести костёр, а Джим все пытался привести в порядок свою голову. Березы бросали на землю причудливые тени, тихо щебетали птицы, жар от огня скоро разморил Волгана, и он, наскоро перекусив, расположился около поваленного дерева, используя его крону как подушку.
